«Позор, когда георгиевская лента — на лавсановой основе»

Фото: Наталия Федорова

РП побывала на ткацкой фабрике «Казанский текстиль», где производят настоящие георгиевские ленточки для всей России

Наталия Федорова

15 октября, 2014 07:55

15 мин

– Раньше все эти здания занимала ткацкая фабрика! Тут были цеха, в которых производили бандажные, киперные, атласные, капроновые ленты — их всем первоклассницам в Советском Союзе на первое сентября завязывали. Тут огромные склады были, ремонтный цех. Фабрика имела филиалы в центре города, у нее были свои санатории, свой детский сад – он и сейчас рядом, за забором, находится, но нам, конечно, уже не принадлежит...

Я иду по просторному двору мимо фабричных зданий еще дореволюционной постройки. Сюда в 1941 году, сразу после начала войны, эвакуировали текстильные фабрики из Москвы и Подмосковья, которые объединились и с тех пор носят название «Казанский текстиль». В годы войны предприятие выпускало продукцию для нужд фронта, а после войны оно снабжало своей продукцией всю страну. Рядом со мной, показывая и рассказывая, идет нынешний директор фабрики, Амир Шайдаров, который стал главой предприятия, когда ему шел 21 год. Сейчас ему 24 года, и вот уже более трех лет он старается поднять фабрику из руин.

После развала СССР «Казанский текстиль», как и многие другие предприятия советского наследия, переживала не лучшие времена. Производство работало со сбоями, простаивало месяцами, но еле-еле дышало. В конце 2000–х ситуация стала катастрофической, работа остановилась. И в 2011 году собственник выставил на продажу даже не фабрику, а просто здания.

– Я вместе с отцом пришел осмотреть здания перед покупкой. Поднялись на второй этаж, смотрим: «У вас же сотни станков стоят, что же такое?» «Вот, текстильное производство», отвечают. Я говорю: «Почему не работает?» «Понять не можем, разобраться со станками, людей нет...» Мы, пока занимались покупкой этой недвижимости, заодно стали изучать, что такое текстильное производство. Съездили на выставки в Москву, в Германию, смотрели, чем отличаются новые станки от старых советских, — рассказывает Амир.

Выяснилось, что ничем. Конечно, у новых скорость выше примерно в 2–4 раза, и весь процесс компьютеризирован: не нужно много ткачей, человек сидит в кабинете, у него все показатели на экране компьютера. Но сам принцип работы и качество остались неизменны.

– Ткачи у нас очень опытные, стаж у них по 30–40 лет, они сразу знают, где и что может порваться. Поэтому мы решили пока оставить старые станки. Их тут было много! Некоторые уже были просто металлоломом. Мы их перебрали, из лучших деталей собрали около сотни станков, и стали на них работать. Конечно, думаем и о том, чтобы купить новые. Но пока не можем. В Белоруссии открылось такое же производство, им государство выделило большое количество средств, и они загрузили завод в Германии, который производит лучшее ткацкое оборудование, на 2 года вперед. И немцы нам сказали, что пока никакие заказы на новые станки не принимают.

Размеры фабрики уменьшились с середины прошлого века в десять раз. Остальную часть комплекса арендуют мебельщики. Мы подходим к побеленному зданию в глубине двора, над входом висит пластиковая вывеска «Казанский текстиль». Низкие двери, но высокие потолки, крашеные стены, старые каменные лестницы, тусклое освещение.

– Вы не представляете, что тут было, когда мы только купили эти здания! Сюда не вкладывали деньги уже лет 30–40. Здесь толком не работало отопление, пришлось ремонтировать котельную. Крыши сильно текли — мы их перебрали, электропроводка была устаревшей — заменили. Открыли собственное производство алюминиевых окон, заменили все окна на фабрике. Почистили фасады. Над каждым станком поместили отдельный светильник — это очень важно, потому что затраты на электроэнергию большие, и это все ложится на себестоимость. Основной состав — бухгалтеров, коммерческий отдел, директоров, которые в то время уже потеряли энтузиазм, — перевели из их старых совковых кабинетов в другое отремонтированное здание, чтобы они начали работать с вдохновением. Немного подняли зарплаты, пригласили бывших сотрудников, вернули их из отпусков. Обзвонили всех бывших клиентов фабрики, которые ушли из-за частых срывов сроков поставки. Приходилось объяснять, делать большие скидки, чтобы нам поверили и начали сотрудничать.

Первый цех на нашем пути — киперный, здесь выпускают ленты шириной от 0,5 до 8 см из 100-процентного хлопка. Такие ленты используются для перемотки электродвигателей, в хозяйстве, для изготовления дорогой мебели и матрацев. Но известен цех, прежде всего, изготовлением георгиевских ленточек. «Казанский текстиль» — единственный в России поставщик этой ленты. Здесь она делается круглый год — про запас, к 9 мая. Всего в год выпускается около 5 млн метров лент, из них только 250 тыс. метров потребляет Татарстан. Конкурентом фабрики выступает Китай, но, как поясняет Амир, отличие китайских георгиевских лент от казанских в том, что цвета на первые наносят краской. Это удешевляет производство, но и делает его менее качественным.

Мы проходим вглубь цеха, и я вижу женщин-работниц в форменных халатах и теплых кофтах (в цехе с каменными стенами и полом довольно прохладно), они сидят за столами, покрытыми чистой клеенкой, и вручную нарезают георгиевские ленточки по 50 см в длину, прикладывая их к натянутой горячей проволоке.

Как фабрике удалось стать одним из главных изготовителей георгиевских лент в стране? Это произошло после событий 2011 года. Тогда новый директор только приступил к работе, и вскоре ему удалось получить заказ на изготовление киперных лент от Русской православной церкви. Тогда в Россию привезли пояс Пресвятой Богородицы, и верующие получали по метру киперной ленты, чтобы приложить ее к поясу и освятить.

– Мы выполнили заказ на 5 млн метров киперной ленты за месяц. Сначала заказы были даны четырем фирмам в России, но в итоге весь заказ отдали нам, потому что мы очень старались, строго соблюдали сроки, все сами развозили, привозили сырье, и в РПЦ это понравилось. Тогда наше предприятие работало круглосуточно. Станки горели, металл терся о металл, загорались хлопковые нити, тушили огонь, станки ремонтировали и продолжали. С этого заказа и начался на фабрике подъем. Это была хорошая реклама и вдохновение для сотрудников, — поясняет Амир Шайдаров.

Также на фабрике производят ленты с национальными цветами — Татарстана, России — их используют для медалей, крепят на пиджаки во время официальных визитов. Ткутся здесь и киперные ленты из полиэфирных нитей, капроновые ленты, шнурки разных диаметров, ремни (их, например, используют для изготовления военных противогазов), эластичная тесьма, резинки. Среди клиентов фабрики — «Кожгалантерея», РЖД, мебельные фирмы.

Работа ткачей очень сложная, в этом я убедилась, когда стала ближе рассматривать станки. Тысячи тонких нитей проходят через множество отверстий на станке, и когда он начинает работать, все они приходят в движение. Оказалось, что все это настраивается ткачами вручную, и заправка одного станка занимает полный рабочий день — 8 часов!

– Поэтому, если один станок производит определенный вид ленты, мы его не переналаживаем, а просто останавливаем и ждем, когда будет новый заказ, потому что терять день на заправку не хочется, — поясняет директор.

Один ткач следит за десятью станками. Елена Николаевна Напалкова эту работу выполняет на фабрике с 1981 года. Она рассказала «Русской планете», что пришла на фабрику в 17 лет, сразу после школы. Говорит и одновременно заправляет станок. Сначала нужно намотать навойку на сновальной машине, потом — поставить ее на станок, а затем пропустить нити через бердо, ламели. Все нити заправляются по технологической карте, которая оформлена на каждый станок.

– С годами приходит опыт. Я в профцентре училась на ткачиху, и сразу сюда пришла. Занималась выпуском бандажных лент. Тяжелые времена пережили, как говорится, в 90–е. Но, слава богу, дали доработать нам до пенсии. В основном у нас здесь уж все пенсионеры. Нет никого у нас молодых. Не знаю, почему. Может, потому что ткачиха — сложная профессия. Придут студенты летом на практику, походят пару дней, а потом больше не возвращаются, — просто говорит Елена Николаевна.

Ткачихи стесняются разговаривать с журналистом, прячут лицо за станками. Более разговорчив Вячеслав Юрьевич Феоктистов, который пришел на фабрику сразу после армии учеником мастера еще в 1975 году. Он даже помнит день, когда это было — 15 июля.

– С тех пор работаю помощником мастера. Конечно, многое изменилось. Раньше было плановое хозяйство, сверху план спускали. А сейчас работаем на продажу, сами себя обеспечиваем, ищем заказчиков. Здесь раньше работали поколениями — у меня отец здесь работал, родня. Весь двор был фабричный. Все друг друга знали, как в деревне, как родственники, так и работали все. Здесь был профцентр, классы, сюда со школьной скамьи приходили и сразу вставали за станки. Тогда рабочая профессия была привлекательная, деньги платили не плохие. Мои дети сюда не рвутся. Мои пошли в летчики, космонавты.

С кадрами на фабрике действительно проблема. Сейчас тут работают около 60 человек, и всем им более 50 лет. Для тех заказов, что есть, людей хватает, говорит директор. Но в 1940–х годах здесь работало 10 тысяч человек!

– Обсуждаем проблему в Минпроме, встречаемся с техникумами. Даже выделили для обучения станок. Но физическая работа молодежь не привлекает. Все в России хотят быть юристами, экономистами. И в голове у всех есть стереотип, что производство — это 8 тысяч рублей в месяц. Но на самом деле сейчас оплата намного выше — 20–25 тысяч. В сезон, когда крупный заказ, обычные ткачи получают до 50 тысяч, — рассказывает Амир Шайдаров.

На фабрике в нескольких цехах шумно — работают станки, текут нити. Но в некоторых — тихо. Мне объяснили: ждут сырье. Его возят из Белоруссии, Камских полян, Москвы, Владимира, Иванова. Но дело не только в ожидании сырья. Загружены мощности фабрики только на 20–25%. Почему?

Когда я задала этот вопрос Амиру, к нам неожиданно подошел незнакомый мужчина и, услышав вопрос, стал отвечать сам:

– Фабрика может производить 5,5 млн метров киперной ленты в месяц без напряжения. Такой опыт уже был у фабрики. Технические возможности еще выше. Но куда сбывать? Обидно, конечно! Такая фабрика была! Все помещения работали на эту продукцию — узко-ткацкое производство. Вся страна отсюда снабжалась, и все было прекрасно. Но с развалом Советского Союза все умерло, потом пришел Китай. Но это же позор, когда георгиевская лента — не настоящая орденская, а на лавсановой основе, на которой просто принтом нарисованы полоски. Это просто издевательство над здравым смыслом, профанация самой идеи георгиевской ленты — символа Победы. Ее здесь и в 1941 году производили, солдат награждали. Давайте будем молиться на Обаму, чтобы он еще какие-нибудь санкции ввел в нашу сторону, и начнем, наконец, свою продукцию потреблять. Молодец Обама! Я ему крепко жму руку!

Тихо спрашиваю Амира Шайдарова, кто это.

– Мой отец — Камиль Яватович Шайдаров. Это он посадил меня в кресло генерального директора в 2011 году. Сказал: учись, управляй. Я тогда только вернулся из-за границы, учился в Англии, Америке на инженера, заочно окончил Казанский юридический вуз. Вообще, я с детства помогал отцу, ходил с ним на стройку (Камиль Шайдаров в Казани занимается строительством и реставрацией старинных зданий — Примеч. ред.). Но все равно я очень испугался, когда мне доверили производство, да и столько людей в подчинении! Но потихоньку вник.

Вспоминая о моем вопросе, Амир поясняет: нет сбыта.

– Без него мы не можем нанимать новых сотрудников и закупать оборудование. У нас сначала были гигантские склады. Мы забили склад, чтобы всегда все было готово. Но спроса нет, а людям за работу деньги платить надо. Из-за этого мы уменьшили склад и стали работать под клиента. Сырье у нас есть всегда, и если заказ поступает — мы быстро производим, — поясняет Амир.

Свои надежды на развитие фабрики ее директор связывает с политикой импортозамещения в отрасли легкой промышленности. В связи с западными санкциями, Минобороны объявило, что планирует закупать все необходимое в России, и фабрика надеется на заказы. Уже два года, говорит Амир, заметно, что китайский текстиль стали реже пускать на российский рынок. Поэтому главный конкурент сейчас — Белоруссия. А в самой России у фабрики конкурентов не много, не больше пяти — предприятия Чебоксар, Москвы, Ульяновска.

– Изучая производство, я понял, что в будущем — и за границей это уже популярно — востребовано будет производство медицинских шнуров, тканей тела, артерий. Просто это нужно делать в стерильной зоне, на более дорогом оборудовании, с более качественным сырьем. Но фактически это то же самое, что делаем мы. Пока наш рынок не был к этому готов — Россия все покупала в США и Китае, а сейчас то самое время, да и санкции, чтобы начать это производство. С этой идеей я связываю и надежды на привлечение новых сотрудников.

Пока фабрика живет за счет оборотов и вливаний из других бизнесов семьи Шайдаровых. Она отнюдь не убыточна, а иногда даже приносит неплохую прибыль. Делается это еще и за счет налаженного здесь безотходного производства. Раньше все неликвидное и бракованное на фабрике сжигалось, но теперь руководители поступили умнее. Открыли магазин, в котором продают брак в розницу — пенсионеры за 10 рублей покупают небольшой мешок бракованных лент или шнурков, чтобы подвязывать помидоры.

Уже на фабричном дворе, проходя мимо зданий, откуда арендаторы-мебельщики отгружали блестящие лакированными ножками стулья, Амир решается раскрыть свои грандиозные планы:

– Я планировал создать на территории фабрики огромный текстильный комплекс. Чтобы арендаторами были швейные, текстильные фабрики, которые шьют школьную форму, спецодежду, военную форму. Заманивал, делал низкие цены. Предлагал открыть здесь торговый центр, чтобы люди пришли и сразу купили все, начиная от спецодежды и кончая нашими ленточками. Когда фабрика «Швейник» в Татарстане обанкротилась, мы ее хотели спасти, ездили, узнавали, хотели оборудование их купить, швей сюда пересадить и возобновить производство.

Ведь и людям удобно, и молодежи было бы интереснее здесь работать после техникума — здесь всегда можно было бы найти работу, так как работает 50–60 фирм. Вот у нас сейчас около 70 арендаторов, только все это, в основном, мебельщики, использующие нашу продукцию. Здесь даже можно было бы техникум по обучению персонала открыть. Но эта задумка не нашла отклика. Не хотят люди, да и поддержки нет от государства. На легкую промышленность не возлагают надежд. Думают, что шнурки — это несерьезно.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе