Одиночество в воде

Фото из личного архива Д. Шиллера

Дайвер-экстремал Дмитрий Шиллер — о смысле жизни и качествах настоящего ныряльщика

Наталия Федорова

7 июля, 2015 16:32

14 мин

Подводные исследователи из Татарстана, уже известные своими достижениями в дайвинге, в июле установят очередной мировой рекорд. Они совершат погружение в Баренцевом море на рекордную для аквалангистов глубину, более 100 метров, с использованием российского подводного дыхательного оборудования. В ходе экспедиции дайверы получат научную информацию о состоянии флоры и фауны прибрежных вод Мурманска. Изучение морских организмов на такой глубине ранее не проводилось. За несколько дней до отъезда дайверов «Русская планета» пообщалась с руководителем экспедиции, президентом Федерации подводного плавания Татарстана, руководителем регионального отделения Российского географического общества, ныряльщиком, установившим рекорд Татарстана по глубине погружения, Дмитрием Шиллером.

– Дмитрий Августович, опишите людей, которые готовы погружаться на десятки метров в глубины северных морей.

– Людей, которые занимаются погружениями, очень много. Но есть принципиальная разница между ныряльщиками, которые занимаются дайвингом только для собственного развлечения, и теми, у кого есть более высокие цели. Нам не интересно погрузиться, чтобы просто посмотреть на рыбок или установить очередной личный рекорд. Нам важно понимать: куда ведет эта дорога, зачем это нужно? Чтобы рекорд был установлен не Димой Шиллером, а представителем России и на российском оборудовании. Наша цель — всколыхнуть интерес среди молодых людей, из которых потом могут вырасти сильные ученые, первооткрыватели, понимающие, что мир не закрылся после того, как все материки нанесли на карту — открытия продолжаются, мы идем под воду и там делаем свои открытия. Мы радуемся, что каждое наше погружение привлекает к дайвингу молодежь, которая желает жить большими мечтами.

Фото из личного архива Д. Шиллера

– Как вы сами оказались среди дайверов?

– Я счастливый человек. В 14 лет попал в школу юнг, в 15 лет впервые погрузился под воду. Это меня завело, я понял, чем хочу заниматься. В 18 лет поступил в военно-морскую школу водолазов. Меня в этом деле привлекает всё. Прежде всего, загадка жизни, к которой ты приобщаешься, и на пути к разгадке которой с каждым погружением делаешь новый шаг. Я считаю, что человеком движет его мечта. У меня в детстве были идеалы — люди-герои, мои маяки. И двигаясь по своему пути на протяжении тридцати лет, я постепенно приближался к этим людям, сегодня они мои друзья. Например, недавно дважды герой Советского Союза, человек, который впервые вышел в открытый космос, Алексей Леонов, присвоил нашему отряду свое имя. Федор Конюхов благословляет нас на наши экспедиции. Многие полярники, имена которых я слышал в школе, поддерживают с нами близкие отношения.

– Какой уровень физической и психической подготовки должен быть у дайвера?

– У нас есть четкое деление по глубинам, на которые готов погружаться аквалангист. Если он хочет идти дальше, то проводятся курсы, семинары, тренинги. Но в первую очередь, это должен быть психически нормальный человек. И если у него нет проблем с легкими и позвоночником, мы его принимаем. Безусловно, мы сдаем нормы ГТО, задача аквалангистов быть в хорошей физической форме. Зрение — не проблема, на маски можно установить стекла с диоптриями. Более того, мы недавно запустили проект со слабослышащими детьми. Они сейчас вместе с нами погружаются, и мы с удивлением видим, что под водой они могут общаться даже эффективнее, чем мы, потому что сигнальная система у них уже хорошо отработана.

– Какое главное качество характера должно быть у хорошего ныряльщика?

– Надежность. Мы как-то с ребятами сидели на море и пытались заменить слово «мужчина» словом, которое полностью его опишет. Был вариант «мужественный». Но это же вопрос усталости, сейчас ты мужественный, а через неделю пахоты упадешь. И это не значит, что ты трус, ведь отоспался и снова в формате. Не подходит. И в конце концов мы нашли это слово — «надежный». Дайвер должен быть надежным. Вы знаете, у нас не принято задавать вопрос, почему человек неожиданно отказался идти под воду. Если человек говорит: «Парни, я не готов», мы просто отвечаем: «Спасибо», но что его к этому отказу привело — не принципиально для нас. Принципиально, что он нашел мужество признаться перед друзьями и не создал нам проблему уже под водой, где ее решить было бы гораздо сложнее. Я и сам иногда отказываюсь. Причины разные могут быть. Дурное предчувствие, сон, какая-то весточка от любимого человека, которая не позволяет тебе сосредоточиться на погружении. Конечно, мы стараемся на время подготовки и выезда минимизировать общение наших дайверов с внешним миром, чтобы было меньше раздражителей.

– Вам предстоит совершить погружение в Баренцевом море. Расскажите о цели и смысле этой экспедиции.

– У нас там несколько задач. В этом году празднуется 70-летие Победы в Великой Отечественной войне. И мы хотим почтить память защитников Заполярья. Мы знаем, что много людей из Татарстана защищали Заполярье, поэтому везем туда табличку с сурой из Корана, где говорится о том, что защитники Родины, погибшие в сражении, обретают вечную жизнь и славу, и икону Казанской Божьей Матери. Для нас это то же самое, что прийти на могилу своих близких и принести из родных мест горсть земли.

Есть и научные цели. С институтом изучения биологии северных морей будем испытывать российские дыхательные аппараты на предельных глубинах — 100-110 метров. В данном море на таких глубинах в легком водолазном снаряжении людей еще не было. И вообще, раньше считалось, что глубже 60 метров русские регуляторы не работают, но мы уже испытали их в Антарктиде, а сейчас хотим испытать в Баренцевом, тоже очень суровом, море. Воздух там в эту пору прогревается примерно на 8 градусов. Температура воды на поверхности +3, около 0 на глубине.

– Эта связь с религией наверняка не случайна, ведь ваша деятельность связана с большими рисками для жизни...

– Я могу отвечать только за себя. У меня сложные конфессиональные отношения. Но я уверен, что, когда все закончится, придется за все отвечать. И занимаясь тем, чем я занимаюсь, неверующим быть не получится. Такие ситуации бывают, когда в голове не остается ничего — только молитва. Погружение на глубину длится минуты, а на поверхность поднимаешься в течение нескольких часов. И бывает так, что ты вдруг ловишь себя на мысли, что ты сделал все, что мог, ты отработал все, что мог отработать, и теперь от тебя ничего не зависит, у тебя не осталось ничего, кроме веры в Бога, и тогда начинаешь молиться.

Фото из личного архива Д. Шиллера

Ныряльщик вынужден очень много разговаривать сам с собой в экстремальных ситуациях. Можно кого угодно обмануть, рассказать журналистам, какие мы все прекрасные и замечательные, пустить пыль в глаза. Но самому себе ты вынужден давать честные ответы — кто ты, что ты, почему ты так поступил. И вот тут-то такие ответы даются, что иногда взрослые дядьки выходят из-под воды и ревут.

– Как после погружения и возвращения домой живется в обычной жизни?

– Вы не представляете, какое огромное количество людей к нам приходит, и как много людей уходит после первой экспедиции. Экспедиции — это как сито, которое просеивает людей не готовых, отвергает, как камень из почки выплевывает. Например, мы в отряде обращаемся друг к другу по имени-отчеству. Знаете, это как-то неожиданно получилось для нас. После ряда экспедиций это вышло естественно, потому что не знали, как иначе выразить уважение друг к другу.

– Вы испытываете на себе предельные возможности человеческого организма. На ваш взгляд, в каком диапазоне своих возможностей живет обычный современный человек?

– Мне кажется, мы не тем богам начали молиться. Мы перестали быть принципиальны. Я как-то понял одну вещь, и у меня остатки волос встали дыбом. Мы целый год занимаемся тем, что нам не нравится, чтобы две недели в году в лучшем случаем заниматься тем, что нам нравится. Получается, если мы суперактивно живем 30 лет, то всего 60 недель из них — это настоящая жизнь, а все остальное — бред. Знаете, я недавно перечитывал фантастику, книжку шестидесятников. Я им позавидовал. Они жили мечтами, желанием сделать что-то большое, настоящее, для космоса, мира. Эти ребята, которые считали себя атеистами, были более близки к Богу, чем мы. А сейчас, кого ни спрошу, одна мечта — квартира, машина, дача. Думаю, что же это такое, по одному лекалу что ли всех делали? Ты же прекрасно пишешь, у тебя дар подбирать слова, почему же ты не стал журналистом, писателем? Зачем стал юристом и каждый день напиваешься до беспамятства по вечерам? Если честно, я тоже хочу квартиру, машину. Но я хочу это получить, идя своим путем. Если Бог даст мне на этом пути эти ценности — хорошо. Не даст... Ну, путь-то все равно прикольный! А все остальное — мертвая материя.

– Ваша команда установила сразу два мировых рекорда в условиях вечной мерзлоты на полюсе холода — Оймяконе. Известно, что вы опустились в легендарное озеро Лабынкыр на глубину 52 метра, исследовали озеро Ворота на глубине около 60 метров. Расскажите, как дальше планируете развивать проект «Полюс холода»?

– То, что полюс холода, самая холодная точка в мире находится в России — это уже чудо. То, что мы сделали — это только начало. Наши коллеги из разных сфер могут нас поддержать, и тогда проект засверкает разными гранями. Там можно испытывать технику и специалистов, исследуя возможности человеческого организма. Мы лишь слегка подсветили возможности этого проекта.

– Как руководителю экспедиции вам приходится принимать решения, от которых иногда зависит жизнь людей. Не бывает страшно?

– Конечно, страшно, я же живой человек. Мне многие говорят, что мы рискуем жизнью людей. Но я отвечаю: я в первую очередь рискую своей жизнью, жизнями своего брата, сына своего друга. Мои самые близкие люди рядом со мной, они доверяют мне жизни своих детей.

Нас много и часто критикуют. У нас много чего не хватает, бывают несостыковки. Например, сейчас готовим погружение, так флот уже десять раз поменял место, МЧС то этого боится, то другого. Мы понимаем, что мы как камешек у них в туфельках. Но мы должны идти и делать свое дело, несмотря на критику наших коллег или людей, которые ничего не делают.

– Расскажите о чудесах, которые таят глубины морей.

– Море — это язычество. Ты его гладишь, ты с ним разговариваешь, просишь разрешения войти. Ты понимаешь, что это некая огромная живая субстанция, которая позволяет тебе погрузиться и подняться на поверхность. Много разных мистических историй существует о том, кто обитает в море. Каждый раз молишься, чтобы тебя пронесло от встречи с этими существами. Я не романтик в этом плане. Лучше на фотографии посмотреть на них, чем нос к носу с ними столкнуться. И без этого кровь кипит и есть чем заняться.

Море очень мало изучено. Мы говорим о подводной археологии, но у нас ее как таковой нет. Даже на реках. Например, Волга. На ней же сумасшедший трафик был! Мне кажется, тут нас ждет очень много открытий. Поэтому важно заинтересовать молодежь, которая писала бы свои кандидатские, докторские на основе подводных исследований.

Фото из личного архива Д. Шиллера

– Что вы отвечаете людям, которые считают, что прежде чем изучать морские глубины, надо решить проблемы на суше? Какую пользу подводные исследования дают человечеству?

– Колоссальную. Все ископаемые, найденные на суше, уже посчитаны и поделены. Да и суша, на всякий случай, занимает всего 1/5 земного шара. Это очень мало.

Другой момент. Мы как-то организовали совместный лагерь наших и чеченских ребятишек, научили ребят нырять, а потом повезли их в Звездный городок. Один мальчишка плакал, я спросил, в чем дело. Он: «Дядя Дим, у меня из игрушек в детстве был затвор и рожок от автомата, а ты меня — в космос...» Я ему: «Вот, теперь думай, кем ты хочешь стать — выучиться, полететь в космос и, возможно, первым на Луне лезгинку станцевать, или дурью маяться». Эти ребята все сейчас поступили в вуз. Вы знаете, к нам часто приходят молодые люди с максимальной мечтой в жизни стать таксистом, потому что у него всегда есть деньги. Но уже после первого погружения их мечта меняется, они понимают, что можно жить интереснее, они хотят развиваться, познавать мир, учиться. Поэтому я считаю, что необходимо знакомить как можно больше людей с тем, что есть прекрасного и ценного в мире. Человек, который умеет ценить прекрасное, вряд ли захочет, чтобы его загнали в окопы, чтобы он смотрел на разбитые головы — тут нет эстетики, тут есть извращение.

– Какие у вас планы на будущее?

– Планов громадье, мечты колоссальные. Хотим на следующий год в Арктике погрузиться, на Белом море, хотим сделать рекордные погружения во всех морях, омывающих РФ. Наш проект называется «13 морей России». К нам присоединяются ныряльщики из других регионов. Вообще, чем больше ребят придет в наше движение, тем лучше. Мы хотим заполонить российскими рекордами весь мир. Чтобы куда ни шагнул — рекорд России. Пришел на скалу, а там наша табличка, прилетел на Луну, а там наш флаг.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе