Мало слов, но все понятно

Фото: Любовь Денисова / Русская планета

Как мусульманское кино показывает войну, любовь и гастарбайтеров

Любовь Денисова

24 августа, 2015 07:35

9 мин

5 сентября в Казани стартует XI фестиваль мусульманского кино. На конкурс предоставили более 700 работ, из которых жюри отобрало 50 фильмов из 25 стран. «Русская планета» поговорила с арт-директором фестиваля Альбиной Нафиговой о том, какое кино снимают в мусульманских странах и чем взгляд на киноискусство режиссера-мусульманина отличается от взгляда режиссеров другой веры.

– В названии фестиваля фигурирует «мусульманское кино», но в программе есть работы и режиссеров-немусульман. Так что это за фестиваль?

– Лозунг фестиваля — «диалог культур через культуру диалога». Необязательно быть мусульманином, у нас нет ограничений по вероисповеданию, национальности. Важно, чтобы фильм призывал к общечеловеческим ценностям и максимально был близок к теме диалога культур. Поэтому не стоит воспринимать фестиваль как религиозный исламский. Если на то пошло, то в исламе изображение людей, визуализация образов вообще не приветствуется, поэтому мы отталкиваемся именно от культуры. Наш фестиваль показывает бытие мусульманского мира или достижения кинематографистов-мусульман.

– Есть ли у фильмов общие черты, по которым сразу видно, что снято режиссером-мусульманином о мусульманской культуре?

– Да, например у мусульманских режиссеров присутствует культ старости, они очень любят стариков, умеют их красиво снимать. У них есть культ еды — много и подробно показывают, как готовится пища, как сервируется стол. Мусульманские фильмы немногословные. В прошлом году был фильм «Иван, сын Амира», там героиня попадает в Узбекистан и по возвращении говорит: «Там так мало слов, но все понятно, и они такие важные: небо, солнце, мать, отец и ничего лишнего», — это немногословие вписывается в мусульманскую культуру. Можно крикнуть: «Я тебя ненавижу», — а можно прошептать, да так, что продерет до мозга костей, — вот мусульманское кино выбирает шепот.

Здесь война показывается без оружия, крови и актов насилия, без натурализма, а с помощью художественных приемов. Можно, конечно, шарахнуть вилами по голове, а зачем? Зритель сам это «шарахание» прочувствует, досмотрев до финала.

В мусульманском кино тягучий ритм повествования, оно как восточная сказка, как восточная сладость, которая оставляет долгое послевкусие. Кстати, вслед за европейским кино в мусульманском режиссеры начали снимать не профессиональных актеров, а обычных жителей своей деревни. В этом случае картина приобретает документально-повествовательный стиль, и в этом много интересного, неприглаженного, искреннего.

– Независимо от принадлежности к религии, культуре общечеловеческие проблемы едины — одиночество, любовь, взаимоотношения в семье. Как их прочтение в мусульманских фильмах отличается от европейских?

– И тот, и другой режиссеры могут говорить на светскую тему, но есть определенные отличия. Возьмем тему неверности — в мусульманских картинах она крайне редко поднимается. Там может быть неразделенная любовь, или двое любят друг друга, но не могут быть вместе, или внезапно вспыхнувшая страсть, но не в том виде, в котором она представлена в европейском кино. Здесь режиссер обходит острые моменты.

Тема, которая много раз обыгрывалась в европейском и американском кино — папа, воспитывающий дочку один и не понимающий, что происходит с девочкой во время взросления. Только там это комедия, а здесь мелодрама. Через кино ты начинаешь понимать мусульманскую культуру. Я поняла, например, что такое многоженство и почему оно существует. Не просто поняла, а приняла, посмотрев несколько фильмов, где многоженство — это не женское унижение. Это так заведено, это нормальный уклад, и мужчина, который заводит большую семью, заботится не только о своих женах, он заботится о семье каждой жены и о ее родителях.

– Фестивалю уже одиннадцатый год. С 2005 года как-то изменились темы, которые режиссеры поднимают в своих картинах?

– Конечно, мир меняется, и это находит отражение в кинематографе. Десять лет назад это были социальные драмы, фильмы на тему военных конфликтов, в том числе межконфессиональных в Югославии. В этом году мы не касаемся ее прямо, но даем большую подборку в программе «После Югославии».

Активно в этом году заявлена тема женщины — не просто как хранительницы домашнего очага, а женщины, способной действовать, объединять и добиваться успехов. Достаточно ярко заявлена тема гастарбайтеров, проблема приживаемости переселенцев-мусульман в Европе, их адаптация. Интересен в этом плане сюжет фильма «Побег из Москвабада» Дарьи Полторацкой. Действие происходит в Москве, главные герои — девушка, приехавшая в столицу из российской глубинки, и гастарбайтер из Таджикистана, которые заведомо ненавидят друг друга, но в итоге понимают, что находятся в одинаковой ситуации — оба чужие в этом городе.

Фото: Любовь Денисова / Русская планета

Очень многие мусульманские страны вовлечены в кровавую пучину войн, революций, развязанных радикальными исламистами, это тоже находит отражение в кино — режиссеры показывают, как традиционный ислам страдает от радикального. Что на людей, сбежавших от войны и нищеты, смотрят с опаской, им приходится постоянно доказывать: «Смотрите, я хороший, я не такой, как они, я не могу отвечать за действия радикалов». Вообще режиссеры стали смелее, более раскрепощенными, тематика фильмов стала шире, начали возвращаться к моменту развала СССР, когда ломались простые человеческие ценности. Фильм «Учитель» Носира Саидова как раз на эту тему. Действие ленты «Колодец» Мансура Васати тоже происходит в советское время.

– Среди режиссеров тоже много эмигрантов. Их точка зрения отличается от тех режиссеров, которые живут в стране, где родились?

– Режиссеров-эмигрантов и их фильмы тоже можно разделить на два направления. Режиссеры, которые живут в Европе, выстроили диалог мусульманской культуры с другими культурами. Они приглашают нас к себе домой, чтобы показать, как они живут, поднимают тему «свои среди чужих». А есть те, которые возвращаются к себе на родину и снимают взгляд со стороны. Не они нас в гости принимают, а мы с ними приезжаем в гости. В этих фильмах присутствует ностальгическая нотка. На передний план выходят какие-то атрибуты, традиции, экзотические для Европы, все пропитано любовью и тоской. И совершенно другой взгляд у режиссеров, которые выросли и живут в мусульманских странах, никуда оттуда не выезжали, они находятся в гармонии с собой.

– А есть в конкурсной программе фильмы татарстанских режиссеров?

– В полном метре это «Рудольф Нуриев. Рудик» Фарида Давлетшина. Посвящен детским годам Рудольфа Нуриева. В «коротком» — «№ 9» Юрия Данилова. Документальный полнометражный фильм о композиторе Софии Губайдуллиной режиссера Степана Белова. Документальная короткометражка «На высокой ноте» Зуфара Хайруллина. И в анимации две ленты: «Салават купере» Даниила Файзрахманова и «Хвосты» Сергея Киатрова.

– Фестивальное кино — это особый жанр, его не все любят и понимают. Зрители, которые приходят на фестиваль — кто они?

– Мы специально стараемся подбирать программу так, чтобы интересно было смотреть не только тем, кто любит артхаус, но и поклонникам коммерческих фильмов. У нас была практика, когда мы на открытии фестиваля показывали качественную ленту, собравшую хорошие отзывы критиков, но многие люди выходили из зала и не понимали, о чем этот фильм.

Поэтому фильм-открытие в этом году — это лента с более широким зрительским потенциалом «Слияние сердец». Это история турецкого режиссера о любви супругов, попавших в плен в годы Второй мировой войны. Его не оценят киногурманы, зато для массового зрителя это понятная история.

Вообще про казанского зрителя могу сказать, что у нас любят мелодрамы. Такова русско-татарская ментальность, все готовы переживать, плакать, но при этом всегда нужен счастливый конец, как в фильме «Любовь и голуби». На драмы у нас плохо идут. Радует, что в последнее время среди зрителей много молодежи. Мы специально устраиваем предпоказы, на один из них привлекли студентов, чтобы разбить стереотип о том, что турецкое кино — это только сериалы. Они посмотрели картину «Ящик Пандоры», и половина из них рыдали. Для них было откровением, насколько тонко и красиво может быть рассказана история страдающей старческим слабоумием бабушки и ее семьи.

– А где-то, кроме Казанского фестиваля, эти фильмы можно увидеть?

– Фестивальных фильмов нет в широком прокате. Изначально коммерческое кино и фестивальное — это две параллели, которые никогда не пересекаются. Режиссер снимает фильм и начинает его «катать» на различных фестивалях, может пройти год, два и даже пять, пока правообладатель не насытится и не выложит его в Интернет. «Экранки», конечно, могут появиться там и раньше. Для нас большая удача, если фильм, показанный на нашем фестивале, потом показывается на фестивале более высокого уровня.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе