Новости – Общество
Общество
«Материнский инстинкт не формируется»
Фото: Любовь Денисова
Как живут дети-отказники в татарстанском кризисном центре
27 января, 2015 18:57
9 мин
Детский стационар 18-й горбольницы уникальный. В России нет больше таких, утверждают врачи. Обычно малыши попадают в больницы по месту «находки» и содержатся там, пока их родителей не лишат прав, а потом отправляются в детский дом. Всех подкидышей из Казани и близлежащих районов свозят в специальное отделение. Здесь 30 коек для детей с рождения и до 4 лет. Но обычно попадают сюда семьями. Например, двухлетнюю Веронику привезли с 8-летним братом Русланом. Рамазану шесть, он здесь вместе с двумя младшими братьями пяти и четырех лет.
Заведующая Резеда Галимова водит меня по отделению и рассказывает про своих воспитанников. Говорит — «у всех, кого ни возьми, история, хоть кино снимай».
– Не могу я их осуждать, в жизни разные бывают ситуации, — вздыхает Резеда Масхутовна и показывает на шустрого мальчугана. — Вот его мама пришла — надо рожать, старшего ребенка девать некуда, муж работает, родственников нет, она сама детдомовская. Обещала забрать после родов, но уже два месяца прошло. Собирались ее разыскивать, но она позвонила, потом муж ее позвонил. Оказывается, тяжелые роды были, полтора месяца в больнице лежала. Но сказали, что обязательно заберут. Будем ждать.
Дальше по коридору палата для новорожденных. У некоторых даже имени нет.
– Эта девочка «кожа да кости» к нам пришла. Мать не кормила ее три дня из-за того, что муж не давал деньги на смесь. Три дня ребенок у нас под капельницей лежал. А это — Майоров, полтора месяца. Поступил с внутриутробным контактом по ВИЧ из инфекционной больницы. Мама один раз пришла и все, душа не болит у нее, — говорит Резеда Галимова и ведет в «аквариум». За стеклом резвятся детки постарше.
Если сюда поступает «неизвестный», то только через шесть месяцев можно его оформить как сироту, объясняет заведующая. Если есть родители, то нужно их найти и через суд лишить прав. Чем быстрее лишат прав, тем быстрее определится судьба ребенка.
– А, вот еще Блохины, — кивает врач в сторону трех ребят, которые рисуют за столом. — Одному пять, другому четыре, третьему три, четвертый — совсем маленький, 6 месяцев. Они к нам поступили впервые 17 ноября, мать ведет аморальный образ жизни. По ним все документы подготовили, завтра в Дом ребенка № 2 провожаем.
В девять утра приходит воспитатель. Дети в этом отделении не по 5–10 дней, а месяцами, с ними нужно заниматься. Специальной ставки в больнице нет, поэтому воспитателей нанимают за счет пожертвований. Сегодня смена Аделины Каприцкой, она работает с 9 до 14 дня и получает 8 тысяч рублей в месяц. Девушке 22 года, с подкидышами она уже больше двух лет.
– С 18 лет я работала няней в семьях. От домашних эти дети сильно отличаются. Они более самостоятельные, сами одеваются, сами кушают, я бы даже сказала, что некоторые смышленее домашних, — говорит Аделина.
– Малыши по мамам скучают? Как реагируют, если они их навещают?
– В первые дни плачут, потом привыкают и даже не вспоминают. На мам у всех реакция одинаковая — они их боятся. Мамы возмущаются: «Ой, с ним что-то не то! Он какой-то странный. Что вы с ним сделали? Почему он не разговаривает со мной, почему на руки не идет?». Начинаешь объяснять, что у ребенка шок, потому что, он не видел вас полтора месяца. А они в ответ нападают, мол, кормим не так, не занимаемся с ними.
Рядом с отделением отказников есть еще одно. В нем всего две палаты, их называют «антикризисными». Сюда приходят мамы, которым идти больше некуда. Вместо того, чтобы предложить женщине на время оставить малыша в Доме ребенка, чтобы найти работу и жилье, как это часто делают в органах опеки, здесь маме помогают остаться с ним. Отделение, говорит заведующая Татьяна Мороз — тоже единственное в России.
– Мы изучали опыт других городов, когда снимается трехкомнатная квартира, в которой мамы с детьми живут в течение определенного времени. Но таких мам без присмотра оставлять нельзя. Одна мама позитивная, другая выпьет пива, кого-нибудь приведет и весь труд идет насмарку. Здесь они под тщательным контролем, никуда не ходят, ничем плохим не занимаются, все свободное время находятся с ребенком. Здесь идет государственное финансирование детской койки. Нам остается только найти деньги на финансирование материнской — накормить, одеть, обуть. Были такие ситуации, что женщину муж выгонял, в чем она была. Привел другую, и даже нижнее белье не отдает, и такое бывает. Содержать мам нам помогает фонд «Женщины Татарстана», мы несколько раз сами выигрывали гранты от правительства.
– Татьяна Борисовна, почему решили открыть кризисный центр?
– За 20 лет работы с отказными детьми мы убедились в том, что 80% отказов происходят в силу экономических и социально-экономических проблем. Кому-то негде жить, кто-то с мужем поругался. Мы создали две палаты, где мама эти трудные времена переживает. Здесь она может круглосуточно находиться, если студентка — ходить на занятия, а вечером возвращаться. Главное — она не разлучается с малышом. Потому что, как правило, если мама написала заявление даже на временное помещение ребенка в детский дом, то она его оттуда уже никогда не заберет. Нельзя маму разлучать с ребенком, потому что материнский инстинкт не формируется, если мама и ребенок живут отдельно.
Главное — это то что, ребенок остался с биологической матерью, что он не попал в новую семью, какая бы она хорошая ни была. Мы все зависим от биологической мамы. Не зря наши отказники в 20-летнем возрасте приходят и говорят: «кто моя мама, поднимите документы». Дети всегда ищут своих родителей. А мы не можем им сказать, потому что подписывали документы о неразглашении. Вот чтобы такого не было, ребенок должен жить с биологической матерью. И потом — это и самой маме нужно. Если женщина бросила своего ребенка, у нее в любом случае, даже если она и не вспоминает о нем, происходит психический срыв — она спивается, идет по рукам, сбивается с пути. Если ребенок с ней и ей помогли пережить самые трудные год-два, то дальше все будет хорошо.
– А вы следите за судьбой своих мам и детей?
– Обычно сами приходят или звонят. Вот недавно у нас были молодые супруги с мальчишечкой, два года ему уже. Студенты из Удмуртии, попали к нам в 2012 году, жили в общежитии, девушка забеременела, родила ребенка. Бабушки с дедушками знать не знали, что у них внук появился, молодые боялись им сказать, в общежитие с ребенком не пускали. В итоге мама с сыном переехали сюда, папа остался в общежитии, но каждый вечер к ним приходил. Они сдали сессию очень хорошо, не бросили институт. Потихоньку нам удалось узнать, кто бабушка, кто дедушка, рассказали им. И здесь у нас целый праздник был, когда приехали и те, и другие родители, и как из родильного дома забирали большого шестимесячного ребенка. Мы смогли сохранить молодую семью, которая развалилась бы только потому, что их в общежитие с ребенком не пускали, а денег снимать квартиру не было. Нам оставалось поддержать и тихонечко объяснить, что нет ничего страшного в том, что ты родила ребенка, потому что хорошие родители никогда своих детей и внуков не бросят, как бы трудно не было.
– А было такое, что сначала мама согласилась оставить ребенка, а потом вам его вернула, как подкидыша?
– Никогда. Все устраиваются, живут и воспитывают своих детей. Вот недавно сложный случай был. Мама с двумя детьми, которую бросил муж — уехал на заработки и пропал. Денег снимать квартиру — нет, идти некуда. Мы помогли ей получить материнский капитал, были сложности, потому что у нее прописки не было. На него купили дом в Сорочьих Горах, пусть с частичными удобствами, пусть в деревне, но с ней дети, она осталась мамой, у нее все хорошо. Позитивных историй — масса. У нас была женщина, которая в 43 года родила для себя. Пока она была беременной, ее выгнали с работы. Жуткая послеродовая депрессия — на руках ребенок, за жилье платить не чем. Мы привлекли психоневролога, нашли спонсора, который сделал ей ремонт в комнате, другой спонсор погасил долги по квартплате и взялся дальше платить, пока ребенок не подрастет. Все замечательно: у ребенка есть мама, у мамы есть ребенок и самое главное — эта мама не сошла с ума, у женщин, родивших в 43 года, это очень часто бывает.
– Сейчас у вас сколько мам находятся?
– Последнюю маму мы устроили недавно и с нового года взяли тайм-аут, потому что в больнице намечается ремонт. Пока палаты детского стационара будут ремонтировать, больных будем размещать на наших «антикризисных» койках. У нас есть мечта — в следующем году построить отдельный домик, для наших мам, которым некуда идти. Все, конечно, в деньги упирается. Много сторонников и много противников этой идеи, некоторые говорят, что здравоохранение не должно этим заниматься, должны заниматься социальные службы. Получается, что этот не должен, тот не должен, и в итоге занимаемся только мы по личной инициативе.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
